Отношения СМИ и исполнительной власти во время кризиса "Норд-Ост" отличались взаимной лояльностью и корректностью.
Подобный характер отношений при подобных обстоятельствах отнюдь не столь очевиден, как это может показаться на первый взгляд. Достаточно вспомнить, что в ходе другой национальной трагедии - гибели подлодки "Курск" - пресса вела себя по отношению к власти совсем иначе: с недоверием и враждебностью. А власть ей потом за это долго мстила.
Эта взаимная лояльность тем более удивительна, что в деле "Норд-Оста" власть виновата куда больше, чем в деле "Курска". В конце концов, в последнем случае речь шла о гибели на учениях моряков, для которых умирать на боевом посту - часть служебных обязанностей. И едва ли президент, не пробывший у власти и года, мог нести ответственность за то, что происходит в морских глубинах за тысячи километров от столицы. Дело же "Норд-Оста" стало прямым следствием войны, которую эта администрация начала и неоднократно объявляла успешно завершенной, халатность официальных органов в военное время, приведшая к захвату заложников, чудовищна, жертвами стали мирные люди.
Легче всего было бы сказать, что "четвертая власть" запугана "первой" и боится критиковать ее. В этом, однако, лишь небольшая часть правды. Ведь и на государственных каналах - ОРТ, РТР, ТВЦ - в эти дни регулярно появлялась информация, неприятная и неудобная для власти; частные же каналы - НТВ, ТВС, Рен-ТВ - обсуждали широчайший спектр мнений, позиций, сценариев, прогнозов. Не было впечатления, что критические голоса подавлялись. То же самое можно сказать и про газеты.
Я думаю, есть две причины, почему "Норд-Ост" освещался иначе, чем "Курск". Первое: в случае с "Курском" был очень плохой государственный пиар. Информация сообщалась с большим запозданием и несогласованно. Разные инстанции приводили взаимоисключающие версии происходящих событий. Создавался информационный вакуум. Власть если и доминировала на информационном поле, то не как ньюсмейкер, а как объект для критики.
Второе: у лидирующей части СМИ - империй Бориса Березовского (ОРТ) и Владимира Гусинского (НТВ) - в освещении "Курска" явно была скрытая повестка дня. Они играли на "понижение" Владимира Путина. Им не нужен был сильный и популярный президент. Они хотели либо поставить его в "пропагандистскую" зависимость, либо дать ранний старт борьбе за его наследство. И то, и другое сулило им деньги и влияние. В результате освещение трагедии превратилось в антипрезидентский фарс.
В куда более сложной и невыгодной для президента ситуации с "Норд-Остом", власть полностью доминировала на информационном поле. Она была оперативной, и выглядела честной и открытой; она подавляла инстинкт помешать прессе освещать "невыгодные" сюжеты - будь-то антивоенные митинги родственников заложников, или данные о росте числа погибших в результате штурма. Она опережающе вбросила несколько позитивных тем, которые пресса не могла не подхватить - прежде всего призывы отделять террористов и терроризм от национальности и религии.
Наконец, к моменту кризиса "Норд-Ост" в стране не осталось сколько-нибудь значимых СМИ, которые жили бы по принципу: "чем хуже для президента, тем лучше для нас". Иными словами, ни власть, ни владельцы не мешали журналистам работать профессионально. И те подавляли в себе инстинкт выдать сенсацию любой ценой.
Власть вела за собой прессу, а не покупала ее лояльность или принуждала к ней. Пресса шла за властью, сохраняя дистанцию, но и не впадая в обличительную истерику. Выиграли в глазах друг друга (насколько это слово уместно в данных обстоятельствах) и власть, и пресса, и - уверен - и та, и другая в глазах общественности.
Сохранятся ли такие отношения?
Алексей Панкин
The Moscow Times,
29.10.2002
