Чем ближе празднование 60-летнего юбилея разгрома нацистской Германии, тем
яснее становится, что народы и страны, составлявшие некогда Советский Союз, до
сих пор не примирились со своим прошлым.
Стоило Путину назвать пакт Риббентропа-Молотова мерой по укреплению
безопасности СССР, как из стран Балтии последовал шквал официальных протестов. А
недавний марш ветеранов СС по Риге, напротив, вызвал бурю возмущения в России.
Пресса сообщает, что в заполярном городе Мирный по просьбе ветеранов войны ко
дню Победы будут устанавливать памятник Сталину. Памятник Сталину, Рузвельту и
Черчиллю планируется поставить в Ливадии, где в феврале 1945 года проходила
Ялтинская конференция. А также, возможно, в Волгограде. О переименовании коего в
Сталинград тоже все время идут разговоры. Казалось бы, разве можно отказать
принесшим нам победу старикам в их, возможно, последней просьбе? И разве в Крыму
лидеры держав-победительниц действительно не творили историю? Но у любого
нормального человека при этих вестях загорается сигнал внутренней тревоги: а не
происходит ли таким образом «ползучая реабилитация» сталинизма?
Эмоциональная заряженность нашей недавней истории, по-моему, оставляет
нас в плену стереотипов, мешает взглянуть на прошлое с нетривиальных позиций.
Ведь чем был тот же пакт Риббентропа-Молотова с привычной точки зрения,
которой, как выясняется, и Путин придерживается? Вынесением границ СССР на
Запад, т.е. обретением некоего запаса прочности перед неминуемой войной. Чем был
ялтинский мир и приобретение сателлитов в Европе с этих же позиций? Тоже
расширением буферной зоны безопасности. А на самом деле? Создание т.наз.
социалистического лагеря, Варшавского договора, по существу означало, что СССР
приобрел союзников, которых он щедро субсидировал, но которые его ненавидели и
боялись. При первом же ослаблении уз дружбы при Горбачеве, они сбежали от него,
даже не сказав спасибо за все хорошее, что для них было сделано. Такое
«укрепление безопасности» по-сталински выглядит скорее как предательство
национальных интересов.
Присоединив в 1939 году Прибалтику и Западную Украину, одержимый
имперским величием Сталин, по существу, занес болезнь, которая, в конечном
счете, страну и погубила. Ибо движение за независимость Прибалтики в годы
перестройки стало вдохновляющим примером для националистов других республик. И
именно Запад Украины стал главной движущей силой выхода Украины из СССР, что и
сделало конец Союза необратимым. И традиционно русский Крым, где хотят поставить
Сталину памятник, стал для России заграницей.
И как же ко всему этому
относиться России? Если мы считаем себя наследниками СССР и Российской империи,
то нам следует проклинать Сталина за то, что своими имперскими амбициями он
обескровил и погубил страну. И тогда – какие уж там памятники! Ветераны первыми
пойдут истреблять остатки сталинского наследия и в окончательном и
безоговорочном осуждении сталинского империализма мы примиримся со всеми другими
от него пострадавшими. Если же мы считаем себя новым демократическим
государством, порвавшим с наследием имперского и тоталитарного прошлого, то,
наоборот, мы вроде бы должны испытывать к Сталину чувство исторической
благодарности за то, что он помог России избавиться от ненужных ей колоний. И по
этой логике у нас, кажется, появляются все основания, по крайней мере, не
препятствовать созданию ему новых памятников. И напоминать нашим соседям, в том
числе и на Украине и в Прибалтике, что благодаря Сталину они прирастили свои
территории и, следовательно, тоже ему обязаны.
Алексей ПАНКИН
