Октябрь этого года – время юбилеев и иных памятных дат нашей новейшей
истории, а также расхлебывания их последствий.
4 октября мы отметили 10-летие расстрела первого всенародно избранного
российского парламента. Через неделю, 10 октября, – 10-летие начала вещания
первого частного федерального телеканала НТВ. А 16 лет назад, в октябре 1987
года, началась «демократическая» карьера Бориса Ельцина, человека, сделавшего
возможным и то, и другое.
Помните тот эпизод? Пленум ЦК КПСС. Чисто ритуальный, ибо единственная
его задача – утвердить доклад Генсека к 70-летию Октябрьской революции. В самом
конце работы, когда участники уже мыслями в буфете, к микрофону прорывается
первый секретарь Московского ГK КПСС Борис Ельцин, критикует недостаточно
быстрые темпы перестройки и просится в отставку. С точки зрения партийного
этикета, событие чрезвычайное. Поход в буфет откладывается, товарищи по партии
смачно ругают Ельцина, освобождают его от должностей партийных и переводят на
должность министерскую.
«История никогда не простит вам, что в октябре 1987 г. вы не
воспользовались шансом политически уничтожить Ельцина», - сказал я как-то
Михаилу Сергеевичу Горбачеву. «Ты прав, - тяжело вздохнул он. - Надо было его не
в Москве оставлять, а отправить послом куда-нибудь подальше».
Мои представления о политическом убийстве отличаются от представлений
бывшего Генсека. На его месте я не стал бы скрывать от народа текста сумбурного
выступления Ельцина; напротив, распорядился бы напечатать его во всех газетах, с
утра до вечера читать по радио и телевидению, издать отдельной брошюрой, сделать
обязательным для изучения в системе партполитучебы, а самому Борису Николаевичу
присвоил бы звание Героя Социалистического Труда. И он был бы счастлив, и народ
поставил бы на нем крест как на оппозиционере.
Вместо этого его публично унизили, в результате чего вся кипучая энергия
его честолюбия оказалась направленной на месть. Тяга к разрушению при отсутствии
хотя бы внутренних моральных ограничений в сочетании с любовью народа,
одновременно измученного и испорченного комунизмом, сделала Ельцина “злым
гением” российской демократии, если под таковой, конечно, понимать не
произнесение красивых слов, а игру по правилам, т.е. следование законам и
процедурам, компромисс и согласование интересов, а также готовность признать
поражение. К тому времени, когда народная любовь прошла, он успел узурпировать
все рычаги государственной власти.
Что общего между роспуском парламента и созданием НТВ? Есть связь
поверхностная и очевидная. Благословив частное телевидение, президент бросил
кость общественному мнению, главным образом международному, несколько
шокированному танковой стрельбой в столице европейского государства. Есть и
связь более фундаментальная: произвол. И то, и другое делалось не по праву, а
исключительно по воле президента.
Смотрите: каких только
экзотических законов не принимали у нас в годы ельцинского правления: и закон о
СМИ, и закон о господдержке СМИ, и закон о поддержке районных и городских газет,
и закон о гарантиях избирательных прав граждан и даже, помнится, был еще
какой-то президентский Указ о дополнительных мерах по обеспечению свободы и
независимости прессы. Нет у нас до сих пор только того единственного
специального закона, в котором нуждаются СМИ в демократическом обществе: закона
о вещании, который регулировал бы порядок распределения вещательных частот –
ограниченного государственного ресурса. Впрочем, такой закон был принят Думой в
1995г., но тут же заветирован президентом, ибо лишал его единоличного контроля
за телевидением. Изучите историю НТВ на его официальном сайте
http://www.ntv.ru/about/index.jsp?what=History – там
три Указа Ельцина, дарующих блага одной частной компании.
Именно это обстоятельство роднит «дела» Гусинского и Ходороковского,
очередной всплеск которых тоже пришелся на рецензируемый месяц. Империи и того,
и другого строились не на твердом юридическом фундаменте, а на произволе. И
потому обе оказались уязвимыми для произвола при смене власти. И такие ситуации
могут повторяться бесконечно до тех пор, пока страна, наконец, всерьез – на
уровне законодательства, а не политической целесообразности - не приступит к
ликвидации последствий правления своего первого президента.
Алексей Панкин
